Защита, если без перевирания Библии, даётся с Крещением (по православному обряду: таков уж взгляд любой конфессии на себя). Теряется от грехов.  Может быть восстановлена покаянием и исправлением: это не "карма в ноль".

Пророками не рождаются, пророками становятся.

"По идее". Ну, это примерно как "на заборе написано"

Какому атеизму? Не кампучийскому явно, полагаю.

Ласточка - животное в целом "светлое", а у змеи длинный послужной список злого тотема. Что, кстати, не так однозначно в христианстве ("будьте мудры, как змеи").
Это скорее отсылка к химерам, распространённым в фэнтези.

Ну конечно, и Чэня Буйного Портера считаю омерзительным алкашом =)

С точки зрения ребенка - я, с моей - он. А дальше все сводится к тому, кто кого принудит.

А разве нет? Колдунство его работает полностью на силе веры, что есть магия во всех смыслах вообще. И то, что он белый, полагаю, пояснять не требуется %)

Историю про яблочко познания добра и зла же все помнят? =) Если это не попытка одновременно даровать человеку полноценный разум и найти повод с позором изгнать его на бренную землю, то боженька, получается, эпично так просчитался, что противоречит концепции его всезнающести.

Железная рама с двумя размокшими матрацами, один под другим, стояла ржавыми колесиками в воде. Воды в боксе было почти по колено.
— Ты не волнуйся, Петенька! — чихнув в очередной раз, Надя вытерла нос и подняла к Тихогромову красное личико. — Я совершенно здорова, просто немного чешется в носу.
И чтобы подбодрить Петрушу, Морковка сказала с улыбкой:
— А всё-таки здорово ты ей метлой врезал!
— Угу, — вздохнул Тихогромыч. Он лежал на животе и глядел вниз. — Только мы теперь из-за меня в тюрьму попали. И ты простудилась…
— Это не тюрьма, Петенька, — поправила его Надя. — Это исправительный полигон.
— А что пишут о полигонах в книжках про юных волшебников? — поинтересовался кадет. Надинька пожала плечиками под мокрым одеялом:
— Не знаю. В книгах ни слова не было написано про полигоны, представляешь!

— Я тоже Моргнетиль, — с гордостью сказал мальчик Егор. — Где ещё встретишь русских, разумеется, на исправительном полигоне! Вам раньше не доводилось бывать на полигонах?
— Нет, — сказала Надинька.
— Я бывал! — Егор закашлялся сипло, точно полжизни провёл в рудниках. — Два раза был в «Норильске», там забавно. Как бы пещера такая сделана с забоями, и в каждом забое по штрафнику сидит. А ещё три дня сидел на «Анзере», там тоже мокро, почти как здесь. Только комаров побольше и пластмассовые берёзы повсюду. Короче, как на кладбище.
— А здесь ты был раньше? — Касси подняла грустные глазки.
— Нет. Впрочем, отсюда тоже всех выпустят, не бойтесь. Меня так вообще ненадолго посадили. Так, немного нагрубил учителю… потерял балл и загремел. Через три часа меня выведут отсюда. А вы-то надолго?
— Мы не знаем, — Надинька пожала плечами.
— Вы не поверите… Ведь я вообще последние часы в этом замке нахожусь! — вдруг сказал мальчик Егор. — Завтра утром меня отвезут на пристань, и всё. В Лондон, оттуда самолётом в Москву. Для меня учёба закончилась.
— Ах, правда? — Надиньке это почему-то показалось невероятным. — В Россию улетаешь?
— Ну да. Возникли семейные проблемы. Отец хочет, чтобы выпускной год я отучился в ПЮРЭ, это такая престижная школа в Москве. Так что про волшебство мне придётся забыть навсегда, — Егор вздохнул и добавил тихо, — А жаль.

— Ну ладно, давайте начистоту. Я всё знаю. Знаю, зачем ты сюда приехала.
— Понятное дело, — Надинька глянула удивлённо. — Чтобы учиться на волшебницу!
— Не надо врать. Твой дедушка-генерал прислал тебя, чтобы встретиться и поговорить с русскими детдомовцами. Ведь так?

Он презрительно оскалился:
— А дедушке своему передай, что он — бездарность! Тоже мне спецслужба! Целый год не могут вытащить детей из этого ужасного замка… А ты знаешь, что эти волшебники с нами делали?
Он вскочил на ноги и сжал кулаки.
— Они пытали нас, понятно?! Они сутками держали нас в таких вот подземельях, без еды и питья! А три часа гипноза — разве это может вынести ребёнок?! А постоянные угрозы, запугивания!

— Ставро, паракало, то агори мае кани коройдо… канэ кати[39](Ставрос, пожалуйста... этот мальчик нас обманывает... сделай что-нибудь (греч.).), — тихо сказала Касси на непонятном языке.
Мальчик Егор снова поднялся с лежанки и подошёл поближе.
— Хочешь, я на колени встану? — прошептал он, сглатывая воображаемые слёзы. — Я умоляю тебя. Напиши своему проклятому дедушке, что нас здесь мучают. Попроси его прислать нормальных взрослых сотрудников, чтобы нас вытащили отсюда! Мы же все умрём, понимаешь?..
Он хотел ещё что-то сказать, но Ставрик уже свесился с верхней полки — взмахнул руками у Егора за спиной, и…
— Держи-держи… не дай ему упасть… — быстро зашептала Касси, подхватывая под мышки обмякшее тело прыщавого провокатора. Егора бережно опустили на лежанку.
— Надеюсь, охрана не заметила, — в радостном ужасе Касси засверкала глазами. — Тут, наверное, камеры есть… Но главное, чтобы не было шума, чтобы не плюхнулся в воду…

— Это передатчик! Чтобы подавать сигнал охране, — догадался Ставрос. — Не нажимай, а то чёрные верзилы прибегут.
— Постой, Ставрик… — Касси запустила пальцы в волосы, словно пытаясь поймать ускользавшую хитрую мысль. — Погоди… если бы этот мальчик нажал на эту кнопку, что тогда?..
— Пришёл бы сюда большой и толстый дядя, дал бы нам по шее, а мальчика Егора вывел бы на свободу. Наверх.
— Ага-а… — протяжно произнесла Касси. Надинька расширила глаза:
— Ты хочешь сказать…
— Вот именно, — закончил Ставрик и подмигнул сестре: — По росту только ты подходишь. Давай, переодевайся скорее.